Не является дискуссионным вопрос о значимости заключения эксперта в доказывании. Использование заключения эксперта возможно только после его оценки, которая осуществляется широким кругом участников уголовного судопроизводства, в том числе прокурором вне зависимости от того, какую функцию он выполняет — надзирающего прокурора или государственного обвинителя. Так, для выработки верной тактики использования заключений экспертов в ходе судебного следствия прокурор, назначенный государственным обвинителем, в первую очередь обязан тщательно изучить заключения, а также другие материалы уголовного дела, связанные с назначением и производством экспертиз.
Оценка заключений экспертов при подготовке прокурора к участию в судебном разбирательстве направлена, в частности, на выяснение вопроса об их допустимости в качестве доказательств, включая вопрос о возможном заявлении защитником ходатайства об их исключении по мотивам недопустимости и аргументах для опровержения обоснованности такого ходатайства.
Оценивая экспертное заключение, прокурор, как правило, ограничивается формально-логическим подходом и уделяет основное внимание выводам эксперта и соблюдению требований уголовно-процессуального закона при назначении экспертизы, что не обеспечивает всесторонности оценки, поскольку целый ряд обстоятельств, препятствующих использованию заключения в качестве доказательства, предусмотрен в ведомственных нормативных актах.
Одним из вопросов, который неизбежно приходится решать при оценке допустимости заключения эксперта, является установление правомочности субъекта производства экспертизы. Следует отметить, что документы о прохождении профессиональной подготовки (переподготовки) подтверждают наличие специальных знаний и позволяют в определенной степени судить о квалификации, но не являются свидетельством права производства экспертизы. Такое право приобретается лицом, занимающим должность государственного эксперта, только после его аттестации, нуждающейся в последующем подтверждении не реже одного раза в течение пяти лет. При этом надо отметить, что именно данные об аттестации на право самостоятельного производства экспертиз являются наиболее значимыми для подтверждения квалификации государственного эксперта. Но законодателем не предусмотрено отражение этих сведений как обязательных в соответствующих документах (ч. 1 ст. 195, ч. 1 ст. 204 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК РФ)).
Нормативные документы, предусматривающие обязательность аттестации экспертов, изданы всеми ведомствами, в составе которых есть государственные судебно-экспертные учреждения или приравненные к ним подразделения: Положение об аттестации экспертов на право самостоятельного производства судебных экспертиз и о порядке пересмотра уровня их профессиональной подготовки в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации, Положение об аттестации государственных экспертов государственных судебно-экспертных учреждений Министерства юстиции Российской Федерации, Положение об организации обучения экспертов экспертно-криминалистических подразделений органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, Инструкция по организации производства судебных экспертиз в экспертных подразделениях органов федеральной службы безопасности и т. п. Исключение составляет деятельность экспертов отделов криминалистики следственных управлений Следственного комитета Российской Федерации, которые не являются государственными экспертами в понимании ст. 12 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ, соответственно, не подлежит аттестации(6). Отметим, что порядок их привлечения в статусе эксперта осуществляется с учетом позиции высшей судебной инстанции Российской Федерации, выраженной в п. 5 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной экспертизе по уголовным делам» от 21 декабря 2010 г. № 28.
В подтверждение значимости рассматриваемого вопроса укажем, что отсутствие данных об аттестации эксперта являлось предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации. В ходе предварительного следствия по уголовному делу в отношении граждан Березовского Б. А., Дубова Ю. А. и Патаркацишвили А. Ш. защитникам обвиняемых, ознакомленным с постановлением следователя о назначении судебной финансово-экономической экспертизы, было отказано в удовлетворении ходатайства о предоставлении данных о наличии у эксперта соответствующей аттестации в целях выявления его компетентности на том основании, что подобная информация об эксперте не входит в установленный ст. 195 УПК РФ перечень сведений, которые должно содержать постановление о назначении судебной экспертизы. Обосновывая свое решение, Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что названные законоположения не исключают необходимости специального подтверждения квалификации эксперта (которая может быть предметом оспаривания участниками судопроизводства) и возможности отражения соответствующих данных в постановлении о назначении экспертизы. Соответственно сторонам, в том числе обвиняемому и его защитнику, должна обеспечиваться возможность ознакомления с данными, свидетельствующими о надлежащей квалификации эксперта. В постановлении Конституционного Суда Российской Федерации «По делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 5 Федерального закона “О прокуратуре Российской Федерации” в связи с жалобой гражданина Б. А. Кехмана» от 18 февраля 2000 г. № 3-П сформулирована правовая позиция, согласно которой в силу непосредственного действия ст. 24 (ч. 2) Конституции Российской Федерации, возлагающей на органы государственной власти и их должностных лиц обязанность обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, любая такого рода информация (за исключением сведений, содержащих государственную тайну, сведений о частной жизни, а также иных охраняемых законом конфиденциальных сведений) должна быть ему доступна, при условии, что законодателем не предусмотрен специальный правовой статус такой информации в соответствии с конституционными принципами, обосновывающими необходимость и соразмерность ее особой защиты.
Позицию Конституционного Суда Российской Федерации по данному вопросу можно изложить следующим образом: действующее законодательство, регламентирующее производство судебной экспертизы при осуществлении уголовного судопроизводства, не исключает необходимости представления заинтересованным участникам судопроизводства данных об обстоятельствах, значимых для обжалования решений, принимаемых субъектом расследования. Если в ходе ознакомления с постановлением о назначении экспертизы подозреваемый (обвиняемый) выражает желание ознакомиться с соответствующими данными, ему должна быть предоставлена необходимая информация, поскольку как отмечалось выше, она может касаться предмета оспаривания.
Обратим внимание еще на одну неочевидную, но весьма серьезную проблему, которая может возникнуть при назначении ряда судебных экспертиз. В соответствии с Федеральным законом «О лицензировании отдельных видов деятельности» от 4 мая 2011 г. № 99-ФЗ в целях предотвращения ущерба правам, законным интересам, жизни или здоровью граждан осуществляется лицензирование определенных видов деятельности. В нашем случае представляет интерес судебно-медицинская экспертная деятельность, а также исследование наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, сильнодействующих и ядовитых веществ.
Все организации, осуществляющие названные виды деятельности, должны получать соответствующие лицензии. Как ни парадоксально, но еще не изжита практика осуществления судебно-медицинской экспертной деятельности (как организациями, включая бюро судебно-медицинской экспертизы, так и физическими лицами) без соответствующей лицензии. При этом в обоснование правомерности производства экспертизы в отсутствие лицензии приводится Решение Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2004 г. № ГКПИ2004-738, принятое в результате рассмотрения гражданского дела по заявлению Я. Индивидуальный предприниматель Я., имеющий высшее медицинское образование и экспертный стаж работы в области судебной медицины более 25 лет, обратился в Верховный Суд Российской Федерации с заявлением о признании недействующими пунктов 06.020, 06.020.1, 06.020.2, 06.020.3, 06.020.4 раздела 06 «Прочие работы и услуги» Номенклатуры работ и услуг по оказанию соответствующей медицинской помощи, утвержденной Приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации от 26 июля 2002 г. № 238 (в редакции от 22 октября 2003 г. № 502). В заявлении указано, что оспариваемые пункты Номенклатуры предусматривают лицензирование судебно-экспертной деятельности, что противоречит ст. 195 УПК РФ и ст. 41 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». В связи с отсутствием у Я. такой лицензии при проведении судебно-медицинской экспертизы, назначенной постановлением следователя, Елизовский городской прокурор вынес постановление о привлечении его к административной ответственности по ч. 2 ст. 14.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях.
В результате изучения действующего на момент рассмотрения заявления истца Положения о лицензировании медицинской деятельности, утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 4 июля 2002 г. N 499, и федерального законодательства Верховный Суд Российской Федерации пришел к следующим выводам:
из содержания приведенного нормативного правового акта Правительства Российской Федерации следует, что медицинская деятельность включает в себя проведение именно медицинских, а не судебно-медицинских экспертиз, которые организуются и проводятся в порядке, предусмотренном соответствующим процессуальным законодательством;
медицинские экспертизы не являются процессуальным действием, организуются и проводятся в ином (непроцессуальном) порядке и не имеют своей задачей оказание содействия судам, судьям, органам дознания, лицам, производящим дознание, следователям и прокурорам в установлении обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному делу;
утверждая Номенклатуру работ и услуг по оказанию соответствующей медицинской помощи, Минздрав России включил в число лицензируемых видов деятельности проведение не только медицинских, но и судебно-медицинских экспертиз, установив тем самым лицензирование судебно-экспертной деятельности, которая, как уже отмечалось, лицензированию не подлежит;
анализ действующего процессуального законодательства, регулирующего вопросы организации и производства судебных экспертиз (в том числе судебно-медицинских), в совокупности с нормами Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» оснований для вывода о необходимости лицензирования судебно-медицинской экспертной деятельности не дает;
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (ст. 195), Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации (ст. 79) и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (ст. 25.9) связывают возможность привлечения лица в качестве эксперта для проведения экспертизы и дачи заключения с наличием у него специальных познаний в науке, технике, искусстве или ремесле, а не с наличием лицензии;
заключение эксперта оценивается по правилам, установленным соответствующим процессуальным законодательством, и для суда необязательно.
Верховный Суд Российской Федерации принял следующее решение: с учетом вышеизложенного оспариваемые предписания Номенклатуры работ и услуг по оказанию соответствующей медицинской помощи, неправомерно устанавливающие лицензирование судебно-экспертной деятельности, подлежат признанию недействующими. Данный вывод не может быть опровергнут и ссылками на содержание раздела IX Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г. № 5487-1, в котором судебно-медицинская экспертиза отнесена к медицинским экспертизам. В силу ч. 4 ст. 52 названных Основ порядок организации и производства судебно-медицинской экспертизы устанавливается законодательством Российской Федерации. Таким специальным законодательством являются Федеральный закон «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» и соответствующие процессуальные кодексы, которые не содержат норм о лицензировании судебно-экспертной деятельности и (в отличие от ст. 52 Основ) позволяют производить судебно-медицинские экспертизы вне медицинских учреждений государственной или муниципальной системы здравоохранения лицами, не являющимися государственными судебными экспертами.
При всем уважении к Верховному Суду нельзя не отметить некоторую нелогичность и бессистемность приведения аргументов, а также некорректное использование содержания федеральных законов и нормативных актов, регулирующих производство судебной экспертизы, в частности судебно-меди-цинской, следствием чего явилось принятие необоснованного решения.
Наш вывод подтверждается и решением Кассационной коллегии Верховного Суда Российской Федерации. Кассационная инстанция, рассмотрев материалы, установила следующее: удовлетворяя заявленное требование, Верховный Суд Российской Федерации сослался на несоответствие такого предписания действующему федеральному законодательству, в частности ст. 17 Федерального закона «О лицензировании отдельных видов деятельности», в которой в качестве подлежащей лицензированию предусмотрена медицинская деятельность и не предусмотрена в качестве таковой судебно-экспертная деятельность. Следовательно, как указал суд в своем решении, проведение судебно-медицинских экспертиз, будучи составной частью судебно-экспертной деятельности, также не подлежит лицензированию. Однако такой вывод суда первой инстанции является ошибочным. Несмотря на то что сама по себе судебно-экспертная деятельность в соответствии с Федеральным законом «О лицензировании отдельных видов деятельности» не подлежит лицензированию, однако проведение судебно-медицинских экспертиз как «составная часть судебно-экспертной деятельности» вместе с тем является и одним из видов деятельности по проведению медицинских экспертиз. Эта же деятельность (проведение медицинских экспертиз), как правильно отметил и суд в своем решении, представляет собой один из видов медицинской деятельности, подлежащей лицензированию(2).
Отметив, что судом первой инстанции неправильно применены нормы материального закона, Кассационная коллегия Верховного Суда Российской Федерации установила, что деятельность по производству судебно-медицинских экспертиз невозможна без получения лицензии на право осуществления медицинской деятельности.
Решение Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2004 г. отменено, и ссылка на него в обоснование отсутствия необходимости получения лицензии для осуществления судебно-медицинских экспертиз является своего рода спекуляцией.
Необходимость лицензирования деятельности, связанной с экспертным исследованием наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, вытекает из Федерального закона «О лицензировании отдельных видов деятельности» и конкретизируется в постановлении Правительства Российской Федерации «О лицензировании деятельности по обороту наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, культивированию наркосодержащих растений» от 22 декабря 2011 г. № 1085. Так, в пп. 12, 40, 56 Перечня работ и услуг, составляющих деятельность по обороту наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, культивированию наркосодержащих растений, являющегося приложением к данному Постановлению, предусмотрен такой вид деятельности, требующий наличия лицензии, как использование наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, внесенных в списки I, II и III Перечня наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, Необходимость установления наличия лицензии на осуществление отдельных видов деятельности приобретает все большую значимость, поскольку в экспертно-криминалистических подразделениях органов внутренних дел Российской Федерации в соответствии с Перечнем родов (видов) судебных экспертиз, проводимых в экспертно-криминалистических подразделениях органов внутренних дел Российской Федерации(1), предусмотрено производство биологической экспертизы тканей и выделений человека, животных, включающей исследование ДНК, групповых антигенов, волос человека (объектов, которые исследуются в рамках судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств), а также экспертизы материалов, веществ и изделий, включающей исследование наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, сильнодействующих и ядовитых веществ. Не вызывает сомнения, что данные виды экспертных исследований требуют получения соответствующих лицензий.
Аналогичная проблема возникает при производстве отдельных видов судебных экспертиз в экспертных подразделениях следственных управлений Следственного комитета Российской Федерации. Положение о Следственном комитете Российской Федерации предусматривает, что к его полномочиям относится и судебно-экспертная деятельность (п. 7), в систему Следственного комитета входят экспертные подразделения (п. 12), в Следственном комитете учреждаются среди прочих должности экспертов, старших экспертов (п. 14). Несмотря на это, экспертные подразделения Следственного комитета Российской Федерации не могут быть приравнены к государственным экспертным учреждениям, поскольку не удовлетворяют требованиям, изложенным в ст. 11 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», а сотрудники, занимающие должности эксперта и старшего эксперта, не могут быть приравнены к государственным экспертам (ст. 12 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»). Следует обратить внимание, что, несмотря на занимаемую должность «эксперт», привлечение их к производству экспертизы может осуществляться только в процессуальном порядке, аналогичном порядку привлечения сведущих лиц, обладающих специальными знаниями. Кроме того, поскольку расширяется перечень видов экспертиз, проводимых экспертами отделов криминалистики следственных управлений Следственного комитета Российской Федерации, в частности прогнозируется возможность проведения отдельных видов судебно-медицинских экспертиз вещественных доказательств и объектов биологического происхождения, очевидна необходимость получения экспертами соответствующих лицензий.
Целью написания данной статьи являлось привлечение внимания прокурорских работников (независимо от реализуемой ими функции) к проблеме установления некоторых признаков правомочности эксперта, поскольку отсутствие аттестации и (или), в необходимых случаях, лицензии неизбежно должно приводить к выводу о производстве судебной экспертизы недолжным субъектом и, соответственно, к признанию заключения эксперта недопустимым доказательством.
Интервьюирование прокуроров, обучающихся на факультете профессиональной переподготовки и повышения квалификации нашего Института, свидетельствует, что прокуроры вопросам, рассмотренным в статье, должного внимания не уделяют. Это объясняется тем, что, во-первых, не придается значения возможным проблемам, во-вторых, не допускается мысль, что государственными судебно-экспертными учреждениями могут не соблюдаться требования федерального законодательства. Тем не менее существует и положительная практика проведения прокурорских проверок соблюдения законодательства государственными судебно-экспертными учреждениями. Так, в Республике Адыгея в ходе проведения прокурорской проверки было установлено, что ни одно из экспертных подразделений, имеющих ведомственную принадлежность к МВД России, не имело на момент проверки необходимых лицензий на осуществление лицензируемых видов деятельности.
Автор: Е. В. ЕЛАГИНА
Источник: Криминалистъ №1(14) 2014
