Действующий в настоящее время Федеральный закон Российской Федерации от 13.11.1996 № 150-ФЗ «Об оружии» определяет оружие как «устройства и предметы, конструктивно предназначенные для поражения живой или иной цели, подачи сигналов» (ст. 1). И далее: «сигнальное оружие – это оружие, конструктивно предназначенное только для подачи световых, дымовых или звуковых сигналов». Кроме того, «сигнальное оружие», как самостоятельный вид, содержится в перечне гражданского оружия (ст. 3). Таким образом, различные устройства, предназначенные для подачи сигналов, законодатель включает в категорию оружия.
Такая законодательная новелла (по сравнению с законом «Об оружии» 1993 года) большинством криминалистов была воспринята негативно. В. М. Плескачевский, разбирая её, пишет: «…неприемлемо отнесение к оружию устройств и предметов, предназначенных для “подачи сигналов”». В той же статье указывается: «“сигнальное оружие – оружие, конструктивно предназначенное для подачи световых, дымовых или звуковых сигналов”. Таким образом, к “сигнальному оружию” могут быть отнесены не только револьверы и пистолеты, конструктивно предназначенные для отстрела не только газовых и “шумовых” патронов, но и милицейский свисток и даже крупный ключ с полым стержнем, с помощью которых можно издать свист» [1, c. 323].
Того же мнения придерживается и В. Ю. Владимиров: «К числу наиболее существенных недостатков (Федерального закона «Об оружии» – П. Д.)… следует отнести введение новой категории – сигнальное оружие… Это положение нового закона вступает в принципиальное противоречие не только с методологическими положениями криминалистической экспертизы, но, прежде всего, с основными понятиями и определениями, принятыми в военном деле, технике, медицине, истории, этнографии и других отраслях знаний, которые в той или иной мере изучают оружейную проблематику» [2, c. 115].
А. С. Подшибякин обращает внимание на то обстоятельство, что Россия подписала «Европейскую рамочную Конвенцию о контроле за приобретением и хранением огнестрельного оружия частными лицами» (Страсбург, 1978) и некоторые положения Федерального закона «Об оружии» и других норм внутреннего права не совпадают с содержанием Конвенции. Так, в частности, он пишет: «Можно говорить о недостатках этого определения (имеется в виду определение, содержащееся в п. 1 Приложения № 1 к Конвенции – П. Д.), но, исходя из п. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации, должно действовать это, а не указанное в Законе “Об оружии” определение, и встает вопрос о приведении в соответствие с ним нашего внутреннего законодательства. Кроме того, специально подчеркнуто, что из п. 1 (понятие и перечень огнестрельного оружия) “будет исключён любой предмет, который… изготовлен в целях подачи сигнала тревоги, другого сигнала”, а нам до сих пор приходится доказывать, что представляется сомнительным включение в определение оружия в качестве цели “подача сигнала”» [3, c. 205].
Мы полностью присоединяемся к критическому восприятию В. М. Плескачевским, В. Ю. Владимировым и А. С. Подшибякиным понятий «оружие» и «сигнальное оружие». На наш взгляд, любое оружие – огнестрельное, холодное, метательное и т. п. – предназначено для поражения (уничтожения), либо живой цели, либо разрушения сооружений, укреплений. Конечно, с помощью оружия могут выполняться и иные задачи, в том числе, и подача сигналов. Но, если устройство предназначено только для выполнения этой задачи и не предназначено для поражения цели, то оно не может рассматриваться как оружие.
Следовательно, «сигнальное оружие» – это противоречивая, искусственная конструкция, созданная, по нашему мнению, только для того, чтобы распространить действие Федерального закона «Об оружии» на оборот различных стреляющих устройств, предназначенных для подачи сигналов.
К гражданскому «оружию самообороны» Федеральный закон № 150-ФЗ «Об оружии» относит: огнестрельное гладкоствольное длинноствольное оружие, в том числе с патронами травматического действия…; огнестрельное бесствольное оружие отечественного производства с патронами травматического, газового и светозвукового действия…; газовое оружие: газовые пистолеты и револьверы, в том числе патроны к ним, механические распылители, аэрозольные и другие устройства, снаряжённые слезоточивыми или раздражающими веществами…; электрошоковые устройства и искровые разрядники отечественного производства… (ст. 3).
Таким образом, в Законе сформулировано абсолютно аморфное понятие, объединяющее в одну группу «оружия самообороны» совершенно разные по конструкции и функциональным возможностям устройства – гладкоствольные ружья (огнестрельное оружие), газовые пистолеты и револьверы, механические распылители, аэрозольные и электрошоковые устройства, искровые разрядники (специальные средства), а также патроны (?) травматического, газового и светозвукового действия.
Нам представляется, что травматические и газовые пистолеты и револьверы, механические распылители, аэрозольные и электрошоковые устройства, искровые разрядники, с некоторой долей условности, можно отнести к средствам самообороны. При этом мы убеждены, что именно так они и должны именоваться в законе. Но гладкоствольные ружья, которые являются огнестрельным оружием, рассматриваться только, как «оружие самообороны», не могут, вследствие того, что любое оружие, тем более огнестрельное, во все времена являлось средством нападения и защиты. И, тем более, не могут быть отнесены к «оружию» патроны травматического, газового и светозвукового действия, хотя они и являются необходимым снаряжением при использовании травматических и газовых пистолетов и револьверов.
В последнее время в литературе, наряду с общепринятым понятием «оружие», всё чаще встречаются понятия оружия «летального» и «нелетального» действия. Под оружием летального действия понимаются устройства и предметы, конструктивно предназначенные для нанесения летальных (смертельных) повреждений человеку или животному, а также поражения иной цели, а под оружием нелетального действия – устройства и предметы, конструктивно и функционально предназначенные для поражения цели (обычно человека), способные приводить к стойкому или временному расстройству её функций и обеспечивать тем самым достижение задач нападения и активной обороны (вооружённой борьбы) [4, c. 9]. Следует отметить, что термин «нелетальное оружие» применяется в основном за рубежом. В нормативных документах МВД и отечественной правоохранительной практике, принятые на вооружение его разновидности называют специальными средствами [5, c. 6].
Таким образом, мы имеем дело с попыткой объединить одним понятием «оружие» объекты, имеющие различное целевое назначение. С одной стороны, это устройства, предназначенные для причинения смерти, в первую очередь, человеку. С другой, – устройства, способные приводить к стойкому или временному расстройству функций организма.
Кроме того, даже в самом понятии «оружие нелетального действия» содержится противоречие. Любое оружие, как уже отмечалось выше, предназначено для поражения (уничтожения), либо живой цели, либо разрушения сооружений, укреплений. Если «оружие нелетального действия» предназначено только для расстройства функций цели (в первую очередь, человека), то о поражении здесь речь идти не может и такое устройство к оружию не относится, а имеет другое (специальное) назначение. Вполне естественно, что и конструкция этих объектов по всем показателям отвечает поставленным задачам. Если же устройство предназначено для поражения, то оно является оружием, а его конструкция обеспечит также и стойкое или временное расстройство функционирования цели (как один из частных случаев применения).
Таким образом, на наш взгляд, «оружие нелетального действия» – это нонсенс, неудачная попытка объединить одним понятием «оружие» совершенно разные по своему целевому назначению, а, следовательно, и по конструктивным признакам, объекты – оружие и специальные средства.
Против понятия «специальные средства» возражает В. Ю. Владимиров. Основываясь на отдельных случаях применения такого «оружия», он полагает, что «попытки некоторых криминалистов перевести оружие нелетального действия в разряд неких спецсредств, ограничив содержание понятия оружия лишь средствами, предназначенными для причинения смертельных повреждений, либо тяжкого вреда здоровью, не имеют под собой убедительной аргументации» [2, c. 35, 36]. Однако нам это утверждение В. Ю. Владимирова, в свою очередь, представляется малообоснованным. А. И. Устинов, М. Э. Портнов и Е. Н. Денисов (применительно к холодному оружию) совершенно справедливо указывали, что «круг предметов, которые могут быть орудием преступления, практически не ограничен. Кроме того, любой предмет становится орудием преступления только с момента совершения этого преступления. Холодное оружие (добавим, как и всякое другое – П.Д.) является оружием уже с самого момента его изготовления. Вследствие этого понятия «холодное оружие» и «орудие преступления» могут как совпадать, так и не совпадать» [6, c. 16].
Действительно, использование специальных средств, газовых пистолетов и револьверов, электрошоковых и сигнальных устройств иногда, в силу определённых обстоятельств, приводит к летальному исходу. Но это ещё не является основанием называть их оружием. Мы полагаем, что при конструировании новых понятий следует помнить об одном из концептуальных положений материалистической диалектики – об объективном характере реальности. Любой объект материального мира объективно является тем, чем он является, независимо от того, как мы этот объект воспринимаем и используем. Оружие всегда будет являться только оружием, хотя бы оно и использовалось для других целей, а специальное средство останется специальным средством, даже если его применение повлекло летальный исход.
Литература:
1. Плескачевский В. М. Оружие в криминалистике. Понятие и классификация. – М.: НИПКЦ Восход, 1999.
2. Владимиров В. Ю. Теория и практика криминалистического оружиеведения: Монография. – СПб.: Фонд поддержки науки и образования в области правоохранительной деятельности «Университет», 2003.
3. Подшибякин А. С. Закон и право как теоретическая основа и источник криминалистических знаний и криминалистики // Актуальные проблемы криминалистики на современном этапе: Материалы международной научной конференции, посвящённой памяти профессора Л. Л. Каневского. – Уфа: БашГУ, 2003. – Ч. 1.
4. Кримнавигатор: Основные термины и понятия криминалистической техники и судебной экспертизы. Серия 6: Судебная баллистика / Авт.-сост. В. А. Ручкин, А. А. Шнайдер. – Саратов: СЮИ МВД России, 2005.
5. Корецкий Д. А., Кулаков С. Л., Сильников М. В. Электрошоковое оружие. – СПб.: Фонд «Университет», 2001.
6. Устинов А. И., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Холодное оружие. – М.: ВШ МВД РСФСР, 1961.
