Обнаружение разыскиваемых преступников или выявление лиц, скрывшихся с мест происшествий — одна из сложнейших задач правоохранительных органов. Для ее решения в настоящее время разработаны различные методы, обеспечивающие эффективность проводимых розыскных мероприятий. Основы этих методов были заложены еще более 100 лет назад, когда стало ясно, что существовавшие в то время способы регистрации преступников не обеспечивают розыск и установление их личности.
В XIX в. цивилизованные страны отменили идущую еще от средних веков практику клеймения преступников и другие способы создания искусственных особых примет (вырывание ноздрей и т. п.). В результате полиция стала испытывать большие трудности в выявлении преступников. Их приходилось разыскивать по описаниям, которым соответствовал облик многих совершенно разных людей.
Только в тех случаях, когда у человека были особые приметы — шрамы, рубцы и другие “отметины”, розыск по признакам внешности оказывался реален. Но такие случаи были редки, и преступникам удавалось выдавать себя за других лиц. В результате они либо избегали наказания, либо получали его как за впервые совершенное преступление. В 1829 г. в Париже был учрежден Кабинет судебной идентификации, в котором заполнялись и сосредотачивались регистрационные карточки, предназначавшиеся для установления личности преступников и выяснения их прежней судимости. Карточки раскладывались по десятилетиям и в алфавитном порядке (по фамилиям регистрируемых). В 40-х годах начали фотографировать преступников, и фотоснимки дополняли эти карточки. К концу 70-х годов прошлого века накопились несколько миллионов таких карточек и десятки тысяч фотоснимков преступников.
По такой картотеке можно было установить личность задержанного полицией человека лишь в том случае, когда он не скрывал своего имени и фамилии. Ведь карточки были разложены в алфавитном порядке, и уже после установления фамилии задержанного проводилось его идентификация по фотокарточке в архиве. Но, естественно, рецидивисты при задержании назывались вымышленной фамилией, и эффективность работы кабинета судебной идентификации, несмотря на собранный колоссальный объем информации, была невысока, а просмотреть десятки тысяч фотокарточек в поисках нужной — задача практически невыполнимая. Только в том случае, когда задержанный не скрывал своей личности или полиции удавалось узнать его подлинное имя своими методами, по картотеке можно было проследить преступную биографию этого человека. Системы идентификации человека по его фотоизображениям тогда еще не существовало.
В 1879 г. в Кабинет судебной идентификации поступил писарем Альфонс Бертильон. Отупляющая, практически бессмысленная работа с сотнями тысяч карточек, которой изо дня в день занимались Бертильон и его коллеги, тем не менее не отвратила начинающего криминалиста от проблем судебной идентификации. Выросший в семье естествоиспытателей, он попытался применить принципы систематизации при сравнении фотоснимков арестантов. Затем решил начать обмерять регистрируемых заключенных.
Прибавьте благородное происхождение к несчастному Башмачкину, и вы получите 26-летнего Альфонса Бертильона, помощника письмоводителя в Архиве парижской префектуры. Он был безнадежен. Сын уважаемого врача, статистика и вице-президента Парижского антропологического общества Луи Адольфа Бертильона, он смог получить это незавидное место только благодаря семейным связям. На день поступления в префектуру его успели исключить из трех лучших школ Франции, уволили из банка и лишили практики домашнего учителя. К тому же Бертильон был замкнут и недоверчив, страдал носовыми кровотечениями и приступами мигрени.
Он производил отталкивающие впечатление: был малообщителен и болезненно недоверчив, злобен и саркастичен, абсолютно лишен музыкального слуха и чувства прекрасного.
Трудно себе представить, что именно этот человек открыл новую эру в криминалистике. «Благодаря французскому гению во всем мире не будет судебных ошибок из-за идентификации. Да здравствует бертильонаж, величайшее открытие XIX века!» — писали о нем газеты несколько лет спустя.
Единственно в чем хорошо разбирался Альфонс, была своего рода «семейная наука Бертильонов» — антропология. И вот однажды, с педантичным усердием переписывая очередную карточку, Бертильон, обратил внимание на вопиющую поверхностность антропологического описания уголовников.
В них то и дело повторялось: «высокого», «низкого», «среднего» роста, «лицо обычное», «никаких особых примет». Все эти описания подходили к тысячам людей. Поскольку он видел бессмысленность и бесполезность своей работы, а вырос он в семье, где с детства слышал имена Чарльза Дарвина, Луи Пастера и других учёных, спрашивал себя: почему напрасно тратятся время, деньги и усилия людей на такое абсолютно ненадёжное и неэффективное установление тождества преступников? Почему бы не использовать для этого возможности антропометрии?
Весь процесс создания антропометрического метода занял у него месяцы, под удивление и насмешки других писарей, когда он взялся сравнивать фотографии преступников, форму ушей и носов, с разрешения начальства взялся подробно обмерять арестованных, что вызвало лишь смех его коллег. Измеряя рост, длину и объём головы, длину рук, пальцев, стоп, он убедился, что размеры отдельных частей разных лиц могут совпадать, но размеры четырёх, пяти частей тела одновремённо не бывают одинаковыми.
Это и было основой метода. Теперь надо было решить вопрос с систематизацией картотеки. В своих докладах, подаваемых руководству, Бертильон говорил, что надо разделить, например, 90000 различных карточек так, что любую из них можно будет легко найти. Если на первом месте в картотеке обозначена длина головы и эти данные подразделены на большие, средние и мелкие, то в каждой группе будет по 30000 карточек. Если на втором месте в картотеке обозначена ширина головы, то согласно того же метода, будет уже девять групп по 10000 карточек. При учёте одиннадцати данных в картотечном ящике окажется от трёх до двенадцати карточек.
Бертильон пришел к выводу, Что для сочетания 14 единиц измерения (рост, длина верхней части туловища, окружность и длина головы, длина ступней, рук, пальцев и ушей и т.д.) взрослого человека шанс совпадения по теории вероятности равен 1 : 286 435 456. Если производить тщательный обмер каждого преступника и аккуратно заносить результаты в личные карточки, станет возможна безошибочная идентификация.
Получив от подчиненного невнятную докладную, префект французской уголовной полиции Сюртэ не смог разобраться в бесконечных столбцах цифр, вызвал Бертильона и предложил ему не беспокоить префектуру своими идеями и крепче держаться за свое место.
Далеко не сразу Бертильон получил возможность доказать полноценность своего метода. Ему был дан срок в три месяца, в течение которого он должен был идентифицировать уголовника. Успех был возможен, только если один из тех преступников, которых «новатор» успеет за это время измерить и занести в картотеку, будет задержан, его осудят, он отбудет наказание, выйдет на свободу, опять совершит преступление и его вновь арестуют. И такой случай представился! За 10 дней до окончания контрольного срока Бертильон таки опознал по своей картотеке какого-то неудачливого парижского воришку.
На «антропометрию» обратили внимание. Вскоре Бертильон был назначен «директором полицейской службы идентификации». Благодаря его системе удалось избежать тысяч судебных ошибок и сотен смертей. Однако для того чтобы привлечь внимание европейской общественности, необходимо было по-настоящему громкое дело.
11 марта 1892 года взрыв потряс бульвар Сен-Жермен. Под развалинами дома, в котором проживал председатель суда Бенуа, нашли остатки бомбы. Заказчиком теракта оказался некий Шомартен, фанатик и анархист. Его арестовали, и он открыл Сюртэ имя исполнителя. Им оказался легендарный парижский грабитель, убийца и террорист, называвший себя «Равашоль». Он был неуловим, европейская пресса обвинила Сюртэ в беспомощности. Префект полиции призвал на помощь Бертильона. Тот получил из архива карточку с антропометрическими данными некоего Франсуа Кенигштейна, некогда проживавшего под именем «Равашоль», и поместил его описание в газеты. Кенигштейна уже около года разыскивала полиция за несколько зверских убийств и ряд ограблений.
Следующая бомба взорвалась в доме на Рю-де-Клиши. Там жил прокурор Бюло, выступавший против анархистов. Париж запаниковал. На следующий день «Равашоль» тайно встретился с журналистом из «Ле Голуа» и посоветовал полиции оставить надежды на его поимку. Однако вскоре в Сюртэ обратился владелец парижского ресторана, узнавший в одном из своих посетителей человека, описанного в газетах. 30 марта подозреваемого схватили и привели к Бертильону, который немедленно занялся подробнейшим измерением.
Бертильон сравнил данные, полученные из архива, со своими результатами и с уверенностью передал Кенигштейна-Равашоля в руки правосудия. Взойдя на эшафот, «Равашоль» прокричал: «Вы свиньи — да здравствует революция!»
Теперь его систему назвали гениальной, а сам он стал своего рода национальным героем: Он так глубоко погрузился в работу, что совсем перестал замечать окружавших его людей. Подчиненные ненавидели его за приказной тон, чрезмерную требовательность и скрупулезность.
Бертильон начал заниматься разработкой другой области криминалистики — полицейской фотографии. В конце XIX века фотография была сугубо творческой акцией, и полицейские фотографы творили, что было сил. Арестантов снимали в разных масштабах, с разных точек и через разную оптику. Бертильон заметил, что узнать преступника по таким снимкам практически невозможно. В результате собственных фотоопытов он пришел к выводу, что каждого арестованного необходимо фотографировать дважды — анфас и в профиль. Причем снимать следовало с одинакового расстояния, при одинаковом освещении и так, чтобы голова преступника была зафиксирована в одном и том же положении. Он даже разработал специальное вращающееся кресло.
Полицейские фотографы всячески противились нововведениям. Подумать только, обращаться с художниками как с какими-нибудь техническими исполнителями! Но своим тихим, полным самого оскорбительного сарказма голосом, Бертильон быстро поставил их на место.
Многие изобретения Бертильона, в частности «бертильонаж» теперь существует лишь в учебниках по истории криминалистики. Но разработанная им система полицейской фотографии живет и сегодня, правда, отдельно от его имени.
Теперь к личной карточке уголовника прилагались две четкие фотографии (это делается и по сей день). Но, пожалуй, самым значительным изобретением Бертильона был прообраз фоторобота — словесный портрет преступника. С педантичностью ботаника, собирающего гербарий, он рассмотрел каждый человеческий типаж, классифицируя его по отдельным мельчайшим признакам. Составив специальный словарь, неутомимый Бертильон присовокупил словесный портрет к архивной карточке.
В 1893 г. А. Бертильон издал книгу, которую назвал “Инструкцией по сигналетике”. В ней он дал чертежи и схемы всех необходимых инструментов, а также рисунки, показывающие приемы измерений частей тела человека. Для того чтобы работа шла единообразно у всех полицейских регистраторов, в книге А. Бертильона был приведен образец заполненной каллиграфическим почерком регистрационной карты с наклеенным на нее фотоснимком мужчины анфас и в профиль.
Успехи Бертильона и его системы регистрации преступников в целях их последующего распознавания, названной бертильонажем, были настолько впечатляющими, что Париж превратился в мировую столицу передового опыта уголовной регистрации. К Бертильону приезжали криминалисты из многих стран мира, в том числе и из России, чтобы перенять опыт Франции. Везде организовывались антропометрические бюро.
Бертильон, при всех своих заслугах, не уделял должного внимания разработкам других криминалистов, считая свой метод наиболее удачным. Поэтому на заре ХХ века он не обратил внимания на появление четкой классификации отпечатков пальцев, которую предложил англичанин Эдвард Генри.
Введение этой простейшей на первый взгляд системы было невозможно из-за отсутствия принципа классификации. Но в конце концов англичанин Эдвард Генри все-таки нашел способ, благодаря которому идентификация по отпечаткам занимала несколько минут. Через 10 лет система отпечатков стала практиковаться во всей Европе. Но только не во Франции, где отделом идентификации руководил ее главный противник. И тут случилась кража века.
Желая подчеркнуть полную невероятность какого-либо события, парижане обычно говорили: «Это все равно, что украсть «Мону Лизу»: Но в августе 1911 года ее все-таки украли.
Многие французы восприняли ограбление Лувра как оскорбление нации и жаждали разорвать преступника на куски. Все взгляды обратились к Бертильону, и он работал без устали, загоняя своих сотрудников. Проверяли даже психиатрические клиники, так как было известно, что многие душевнобольные выдавали себя за любовников Джоконды: В очередной раз облазив место преступления, Бертильон нашел единственную улику — отпечаток пальца. И впервые пожалел о том, что долгое время препятствовал дактилоскопии и в архиве Сюртэ хранились лишь отпечатки, взятые в самое последнее время:
Только в декабре 1913 года похититель обнаружил себя, попытавшись продать «Джоконду» флорентийскому антиквару. Им оказался итальянский художник Винченцо Перруджиа. Более двух лет «Мона Лиза» лежала под кроватью в каморке, находившейся в нескольких километрах от Лувра: К великому позору Бертильона, оказалось, что Перруджиа не раз подвергался аресту и как раз его отпечатки уже хранились в архиве. Кражу века можно было раскрыть за несколько часов:
После этого во Франции начался переход от прославленного «бертильонажа» к дактилоскопии. Однако начальник полиции Лепэн, узнав о том, что Альфонс Бертильон смертельно болен, решил отложить реорганизацию до его смерти:
За несколько дней до кончины до Бертильона дошел последний отголосок великого прошлого. Двадцать лет назад французское правительство обещало Бертильону красную ленту Почетного легиона, которую он так и не получил, не захотев признать свою ошибку, совершенную им в 1894 г. Тогда он оказался причастным к знаменитому делу Дрейфуса (по подложному обвинению капитан французской армии Дрейфус был объявлен немецким шпионом и сослан на Чертов Остров): Бертильон выступал в качестве эксперта и, не заметив фальсификации результатов почерковедческой экспертизы, спровоцировал судебную ошибку.
Теперь же у смертного одра Бертильона предстал посланник министерства внутренних дел и мягко предложил ему орден в обмен на формальное признание своей ошибки. Бертильон зло выкрикнул: «Нет!» Несколько дней спустя, 13 февраля 1914 года, он полностью ослеп и умер.
Сразу после смерти Альфонса Бертильона во Франции была введена новая система идентификации — дактилоскопия.
Бертильонаж в России
В России после отмены клеймения главным способом регистрации стало описание внешности. Однако описательная система на практике оказалась весьма неудобной и часто приводила к ошибкам. Фотографическая регистрация преступников также не могла удовлетворить органы правосудия. Это было связано с дороговизной фотографических работ, отсутствием объективной классификации лиц в альбомах, трудностью опознания лиц в результате возрастных изменений внешности и т.п.
Летом 1888 года российский юрист Г.Слиозберг по рекомендации известного французского судебного медика и криминалиста Лакассаня ознакомился в Лионской тюрьме с методикой и практикой бертильонажа и в 1889 году представил в редакцию Журнала гражданского и уголовного права, издавашегося Петербургским юридическим обществом, статью «Антропометрическая система установления тождественности преступников» (была опубликована уже в 1890 году). В статье содержался исторический обзор методов уголовной регистрации и давалось описание антропометрической системы, включавшей ее научные основы. Россия, также как и многие другие страны впервые официально ознакомилась с антропометрической системой регистрации преступников на III международном петинециарном конгрессе в Риме в 1885 году из доклада доктора Альфонса Бертильона.
Бертильонаж в России был введен в 1890 году приказом С-Петербургского градоначальника от 31 мая. Было устроено антропометрическое бюро, соединенное с фотографическим павильоном. Бюро имело две комнаты: в первой из них были устроены места для раздевания арестантов, во второй производились измерения и хранились антропометрические листки.
Были приобретены необходимые приспособления — вертикальные ростомеры, кронциркули и «скользящие циркули». Проводились следующие измерения: 1) рост стоя; 2) высота тела сидя; 3) длина распростертых рук; 4) длина и ширина уха; 5) длина и ширина головы; 6) длина локтя; 7) длина пальцев; 8) длина ступни; 9) определение особых примет измеряемого.
Уже в первые годы существования бюро с помощью антропометрии удалось не только выявить достаточно большое количество преступников-рецидивистов, но и установить невиновность ряда лиц, ошибочно задержанных по описаниям внешности (например, в 1893 году было три таких случая). Эффективность бертильонажа была настолько очевидна, что уже к 1897 году в России было открыто еще 12 антропометрических станций в городах Ревеле, Новгороде, Гродно, Вятке, Вологде, Витебске, Казани, Ярославле, Одессе, Самарканде, Хабаровске и Владивостоке. Однако эти станции фактически носили характер частных учреждений, возникали по инициативе различных местных общественных управлений и существовали на их средства. Начальником Санкт-Петербургской антропометрической станции был отставной инженер-полковник Николай Александрович Козлов. Считая систему измерений Бертильона недостаточной, Н.А.Козлов по согласованию с председателем русского антропологического общества профессором Военно-медицинской Академии А.И.Таренецким, пополнил бертильоновскую систему следующими измерениями: высоты бедра, высоты акромиона, ширины плеч, длины кисти руки, «диаметра высоты головы», высоты лба, длины носа, длины лица, расстояния между наружными краями глазниц, расстояния между внутренними краями глазниц и размеров самих глазниц, а для рельефности описательных сведений было решено пополнить их обозначением месторождения, племени и религии. Для упрощения процесса фиксации антропометрических признаков Н.А.Козлов разарботал прибор, позволявший одновременно получать фотоснимки преступников и антропометрические данные.
В 1900 году антропометрическая служба была создана в Московской сыскной полиции. Единые правила антропометрической регистрации были приняты в 1907 году циркулярным распоряжением Министерства Внутренних Дел от 9 апреля 1907 года №110.
В 1909 году было закончено устройство антропометрических бюро во всех 89 вновь созданных сыскных отделениях и было положено начало централизации их системы путем создания центрального регистрационного бюро при Департаменте Полиции. К 1912 году их уже стало 102.
Самый нашумевший в России случай идентификации личности преступника с помощью антропометрии произошел в 1909 году. В этом году у розыскных органов возникло подозрение, что под фамилией проживающего в Саратове Ивана Францевича Кордино скрывается Александр Кара, осужденный в 1902 году в Москве за убийство матери и двух сестер. Мотивом убийства послужило несогласие родителей на брак Кара с любимой женщиной. Кара был осужден к 12 годам каторжных работ. Однако в январе 1905 года ему удалось бежать с каторги. Проживая под чужой фамилией в Саратове, Екатеринодаре (ныне Краснодар) и Баку, он всегда устраивался домашним учителем. Накопив денег, Кара выехал за границу, где устроился работать на трубопрокатном заводе. Весной 1908 года он, имея фальшивый паспорт на имя Семенова, рискнул вернуться в Россию. После кратковременного пребывания в различных городах он вновь поселился в Саратове, где и был задержан в августе 1909 года под фамилией Кордино.
Одновременно с антропометрическими данными сравнению подверглись фотоснимки Кары, изготовленные в 1902 и 1909 годах. Результаты этого сравнения подтвердили полную достоверность выводов полиции. Однако возвращение Кары на каторгу не состоялось, так как он в декабре 1909 года умер в тюремной больнице.
Следует отметить, что российская юридическая печать уделяла много внимания вопросам применения антропометрии, периодически знакомила читателей с ее достижениями как за границей, так и в России. Уже в 1897 году сначала в «Журнале Министерства Юстиции» (Декабрь 1897 г.), а затем и отдельным оттиском вышла работа заведующего столичным антропометрическим бюро Н.А.Козлова «Применение антропометрии в русских тюрьмах». Статьи о бертильонаже были помещены почти во все энциклопедические издания. В старинных русских рукописях были найдены и опубликованы интересные прототипы словесного портрета, названные антропометрическими карточками Х1У века.
В различных периодических изданиях появились рефераты работ по антропометрии, вышедших за рубежом. Бертильонаж был оценен по достоинству. В.И.Лебедев писал: «…регистрационная карточка Бертильона, дополненная описанием по его способу примет и особенностей преступника и пальцевыми оттисками является грозным орудием для самого изворотливого рецидивиста, а для сыскной полиции положительно неоценима»
