Допрос свидетелей и потерпевших является наиболее распространенным следственным действием, одним из основных источников получения доказательственной информации по уголовным делам. В криминалистике общепризнано, что закономерности отражения преступного события в сознании свидетелей и потерпевших составляют теорию допроса. На познании указанных закономерностей базируется разработка приемов допроса, т. е. тактика допроса.1 Мы разделяем указанный подход и используем его в качестве методологической основы при исследовании вопросов, связанных с допросом свидетелей и потерпевших о субъективных обстоятельствах совершения преступления.
В криминалистической литературе формирование свидетельских показаний рассматривается в виде ряда этапов: получение информации, ее запечатление, воспроизведение и передача следователю.2 Специфика восприятия свидетелем и потерпевшим элементов субъективной стороны преступных действий в виде понимания, зачем (с какой целью) и почему (по каким мотивам) они совершены, в теории свидетельских показаний не анализируется. В криминалистике не рассматривались и научные основы формирования показаний свидетелей и потерпевших, связанных с установлением субъективных обстоятельств воспринятого ими преступного поведения.
Это связано со следующими факторами. Формирование показаний свидетелей и потерпевших рассматривается не дифференцированно (отдельно по субъективным и объективным обстоятельствам совершения преступления), а применительно к преступному событию в целом. В результате процесс восприятия субъективной стороны наблюдаемых действий как источник доказательственной информации в теории формирования свидетельских показаний оказался «пропущенным». Указанный пробел в теории и тактике допроса сохраняется до настоящего времени. В связи с этим следует напомнить положение К. Маркса о том, что сознательная деятельность человека от любой целесообразной деятельности животных отличается тем, что прежде чем начать .действовать, человек имеет план своих действий и представляет их результат.3
С методологических позиций следует подчеркнуть, что целенаправленность совершаемых человеком практических действий, включая преступные действия, является результатом «целеполагания как регулятора человеческого поведения», которое «включено в саму структуру человеческой деятельности». Целенаправленность человеческих действий относится к «фундаментальным закономерностям», определяющим природу волевой деятельности лица и ее отражения вовне.4 Указанные фундаментальные закономерности не могут игнорироваться при анализе процессов формирования показаний свидетелей и потерпевших.
Односторонне рассматривается в криминалистике и сам процесс восприятия преступных действий, под которым обычно понимают лишь наблюдение. Наблюдение так вид чувственного познания (путем восприятия информации органами чувств субъекта) применяется при изучении физических явлений и материальных следов. Однако этого недостаточно, чтобы непосредственно (через органы чувств) обеспечить восприятие информации о субъективных обстоятельствах совершения преступления. Процесс наблюдения за преступными действиями во всех случаях соединен с их смысловой интерпретацией (рациональной формой познания). Свидетели и потерпевшие в ходе наблюдения воспринимают внешний образ действий и получают представление об их умышленном или неосторожном характере, о мотиве и цели их совершения.
Смысловое восприятие выступает в качестве основы познания субъективной стороны по идеальным следам преступных действий. Указанная закономерность не получила надлежащего теоретического рассмотрения и обоснования в криминалистической .литературе,5 хотя информация об отдельных субъективных обстоятельствах совершения преступления (прежде всего о мотиве и цели) в последних криминалистических работах включается в «структуру сообщений живых лиц».6 Нельзя согласиться с тем, что «логическая структура показаний живых лиц элементарна. В них недопустимы какие-либо выводы, умозаключения, а могут содержаться лишь непосредственно, воспринятые факты».7
Проведенное нами исследование показывает, что свидетельские показания формируются в ходе взаимодействия двух уровней познания: чувственного (путем непосредственного восприятия фактов преступного поведения) и рационального (путем их смысловой интерпретации). При этом данные об умышленном или неосторожном характере совершения преступления, о его мотиве и цели входят в круг фактов, образующих преступное событие, которое воспринимается свидетелями и потерпевшими.
Сам термин «восприятие», употребляемый в законе (ст. 72, 74, 75, 79 УПК РСФСР), относится не к юридическим, а к психологическим понятиям. В психологии под восприятием понимается процесс непосредственного отражения объектов и действий другого человека. Акт восприятия действий другого человека включает не только их отражение через органы чувств, но также их осознание (понимание). Последнее происходит путем их отнесения к определенному виду действий (кража, наезд и т. п.), адекватного отражения их субъективного характера, а также мотивов и целей их совершения. В некоторых случаях в силу ряда обстоятельств может быть нарушена адекватность смыслового отражения преступного события.
Второй фактор состоит в том, что преступное событие как объект восприятия! свидетелей и потерпевшего нередко отождествляется или просто подменяется рассмотрением вопроса о восприятии других объектов. К ним относится восприятие окружающей обстановки, объектов внешнего мира, предметов и явлений, отдельного предмета и его части.8 В монографии «Криминалистика социалистических стран» указанный перечень дополнен восприятием «уголовно-релевантных явлений, обстоятельств».9 При этом презюмируется, что восприятие преступного поведения и других «воспринимаемых объектов» ничем между собой не отличается. В этом и заключается ошибка, носящая методологический характер. В криминалистике обращено внимание на необходимость «разграничения личных и вещественных доказательств» в силу существенных: различий их информационных структур и «способов получения информации, содержащейся в личных и вещественных доказательствах».10 Однако при рассмотрении «информационной и логической структуры сообщений живых лиц» указанный принцип применяется не всегда. Отождествление, а тем более замена преступного поведения как объекта восприятия иными «уголовно-релевантными» объектами в виде обстановки его совершения и других неодушевленных предметов существенно меняет саму природу и объем воспринимаемых признаков (элементов) объектов восприятия. Необходимость разграничения в теоретическом и практическом плане процессов восприятия свидетелем и потерпевшим преступного события и «иных объектов» диктуется различием их информационных структур, т. е. объема информации, которую они содержат. В частности, восприятие преступного поведения как сознательно-волевого акта включает познание субъективных обстоятельств его совершения, что отсутствует при восприятии свидетелем и потерпевшим «других объектов».
В криминалистической литературе подчеркивается общность психологических основ допроса свидетелей и обвиняемых. Например, указывается, что «факторы, влияющие на характер показаний, .в психологическом отношении имеют общие черты как у свидетеля и потерпевшего, так и у обвиняемого и подозреваемого».11 Однако проведенное нами исследование показывает, что психологические основы формирования показаний о субъективной стороне у свидетеля и обвиняемого заметно различаются.12 Психологические основы формирования показаний свидетеля и потерпевшего о субъективной стороне сводятся к восприятию смысловой стороны наблюдаемых ими чужих действий, а также высказываний субъекта преступления о мотивах и целях его действий. У обвиняемых же данные о субъективной стороне формируются не в результате восприятия чужого поведения, а в результате возникающих субъективных побуждений к волевой активности и решения совершить преступление. Необходимость, обеспечения психической (субъективной) организации и регуляции собственного преступного поведения приводит к формированию его субъективной стороны.
Каково значение указанной закономерности для теории и тактики допроса? Во-первых, она определяет, что данные о субъективной стороне у обвиняемого формируются не в ходе восприятия преступного поведения, а заранее, в момент его мотивации и подготовки (в предумышленных преступлениях) или в условиях возникновения конфликтных ситуаций, затрагивающих его интересы и порождающих мотивы его действий (в ситуационных умышленных преступлениях). Во-вторых, возникновение субъективных элементов преступного поведения у обвиняемого связано с восприятием не своих поступков, а иных действий, ситуаций и явлений, которые выступали в качестве повода и непосредственных причин совершения преступления. Иначе говоря, формирование показаний обвиняемого о субъективной стороне преступления связано с процессами мотивации и регуляции собственного поведения, а не с процессами его восприятия, запечатления и сохранения. У свидетеля и потерпевшего эти факторы сводятся к процессам восприятия и интерпретации чужих действий. В итоге можно сделать вывод о том, что психологические основы формирования показаний свидетелей и обвиняемых в части субъективной стороны расследуемого преступления серьезно различаются, так называемые «общие черты» в них практически отсутствуют.
Проведенное изучение следственной практики показывает, что игнорирование указанных закономерностей формирования свидетельских показаний непосредственно связано с характером следственных ошибок, допускаемых при установлении субъективной стороны преступления, а также с пробелами тактического порядка, возникающими при допросе свидетелей и потерпевших, поверхностной их проверкой и некритической оценкой.
Источники получения свидетелем и потерпевшим информации о субъективной стороне преступления. Можно выделить три основных источника получения подобного рода информации. Первый — непосредственное восприятие потерпевшим и свидетелем преступных действий. Содержание свидетельских показаний в этих случаях определяют сведения, воспринятые через зрительные и слуховые анализаторы. При этом полнота и точность смысловой стороны восприятия зависят от прошлого опыта и объема, знаний (общих и профессиональных) свидетеля.
Преступное событие как объект восприятия может выступать в качестве одноразового преступного действия или ряда эпизодов, составляющих преступную деятельность. Свидетели могут воспринимать преступное событие в целом, отдельные его эпизоды или фрагменты. Различный объем восприятия свидетелем преступного события определяет и объем его смыслового восприятия. Это означает, что свидетель эпизода может дать показания лишь о субъективных элементах данного, воспринятого им структурного элемента преступления, а не о субъективной стороне преступления в целом. Свидетель может воспринять отдельный фрагмент преступного события. Поэтому его допрос о субъективной стороне преступного события в целом может повлечь, ошибки и смысловые искажения.
Первостепенное значение для понимания «зачем» и «почему» совершено конкретное преступное действие имеет восприятие свидетелем основных «точек опоры», которыми он пользуется при воссоздании на допросе субъективных обстоятельств расследуемого преступления. К ним относятся: восприятие объекта (конкретного лица, имущества и т. п.) посягательства и целенаправленности преступного поведения. Восприятие объекта посягательства связано с пониманием воспринимающим лицом характера совершаемых действий. Например, по делам о кражах в ходе допросов потерпевших и свидетелей, как правило, имело место однозначное объяснение мотивов и целей совершенных противоправных поступков. Иное положение складывалось в ходе допроса потерпевших и свидетелей по делам о причинении тяжких телесных повреждений и хулиганстве. Характер воспринятых преступных действий объяснялся неоднозначно. Свидетели показывали, что они наблюдали процесс избиения потерпевшего, указывали конкретные действия обвиняемых, в том числе кто применил нож и т. п., однако затруднялись ответить на вопросы о мотивах и цели избиения.
Следующим элементом, имеющим значение смысловой «точки опоры», выступает способ совершения преступления. Так, показания потерпевшего о том, как преступник проник в квартиру, объясняют не только конкретный способ проникновения в жилье, но и цель названных действий. Показания свидетелей о том, что обвиняемый подговорил соучастников избить своего недруга, последнего ждали и, увидев, напали, раскрывают способ преступления. Последний был заранее продуман, и у обвиняемого имелся план совершения преступления. Серьезное значение имеют показания очевидцев о способе действий по делам о хулиганстве. Например о том, что обвиняемый оскорблял потерпевшего, при задержании не унимался и набросился на сотрудника милиции. Эти данные указывают на хулиганский мотив как субъективную причину действий преступника. К элементам, имеющим значение для смысловой интерпретации преступного события, относится также восприятие свидетелем орудий преступления, используемых субъектом в качестве средств достижения нужного результата. Смысловое восприятие включает и восприятие наступившего результата преступных действий. Смысловая интерпретация происходит одновременно с восприятием объективных, наблюдаемых элементов преступного поведения. В результате потерпевший и свидетель получают данные как о внешних элементах преступных действий, так и о субъективных причинах (мотивах и целях) их совершения.
Указанная специфика восприятия свидетелем и потерпевшим смысловой стороны преступных действий выступает основой при разработке тактики их допроса. В частности, в ходе допроса свидетелей и потерпевших необходимо соблюдать правила системного подхода. Сначала выявляется фактическая сторона действий. На этой основе с использованием описанных выше «смысловых опорных точек» выявляются данные о субъективных причинах совершения преступления. Чем больше воспринято свидетелем конкретных «опорных точек» преступного поведения, тем более детальными и обоснованными будут его показания, касающиеся субъективных обстоятельств совершенного преступления.
Вторым источником получения потерпевшим и свидетелем данных о субъективной стороне выступают высказывания обвиняемого о мотиве и цели своих действий, а также о других субъективных элементах преступления. Они увеличивают объем информации о субъективной стороне преступления, поступающей к потерпевшему или свидетелю. Характерной особенностью этого источника информации является то, что он находит отражение обычно не в материальных, а в идеальных следах преступления, т. е. в памяти людей.
В ходе преступного поведения эти высказывания выполняют различные функции. Во-первых, информационную функцию. При этом происходит передача другому лицу (потерпевшему, свидетелю) информации о субъективной стороне преступления. Во-вторых, устные высказывания могут выполнять регулятивную функцию. При этом происходит словесное стимулирование преступником другого лица, как правило потерпевшего, к совершению «нужных» действий: «давай деньги», «молчи, а то хуже будет» и т. п. Большинство высказываний преступников о мотивах и целях своих действий бывает связано со стимуляцией нужного субъекту преступления поведения потерпевшего, а также других лиц. В-третьих, устные высказывания могут выполнять функцию воздействия на эмоциональную сферу с целью вызвать страх, беспомощность, безвыходность, другие эмоциональные состояния, угнетающие личность. В отдельных случаях устные высказывания призваны воздействовать на сознание потерпевших и свидетелей. Как правило, эти высказывания связаны с угрозами в адрес последних.
Третьим источником получения потерпевшими и свидетелями данных о субъективной стороне преступлений выступает предшествующий преступному событию конфликт в отношениях между потерпевшим и обвиняемым. Эти данные особенно важны при установлении субъективных обстоятельств совершения преступления, поскольку они, как правило, также не отражаются в материальных следах преступления. Конфликтные отношения могут носить длительный характер и быть известны многим лицам, включая соседей, родственников, знакомых. Конфликт между потерпевшим и обвиняемым иногда имеет ситуативный, весьма скоротечный характер. В силу этого о нем может знать лишь ограниченный круг лиц. Характером конфликта определяется и его исследование в ходе допроса для получения данных о субъективной стороне преступления. У свидетелей выясняется: что было предметом конфликта, известны ли им высказывания виновного и потерпевшего о предмете и причинах конфликта, не обладают ли они косвенными данными о высказываниях и действиях обвиняемого я потерпевшего.
Таким образом, при допросе свидетелей следователь сталкивается с разными видами межличностных конфликтов, выступающих причиной возникновения мотивов к совершению преступлений. Прежде всего необходимо выделить конфликты: открытые (прямые) — с четко выраженной поведенческой и словесной информацией, и скрываемые — специально маскируемые от восприятия другими лицами. Сложность проблемы состоит в незначительном объеме свидетельской информации о конфликте. От следователя требуется особое умение, чтобы установить в полном объеме информацию, проливающую свет на истинный характер мотивов и целей совершения преступления. На практике этим нередко пренебрегают, в результате упускается важнейшая информация о субъективной стороне преступления.
Тактические приемы допроса свидетеля и потерпевшего о субъективной стороне. По проблемам тактики допроса свидетеля и потерпевшего имеется обширная криминалистическая литература. Однако вопрос о тактических приемах выявления данных о субъективной стороне в ней освещается лишь попутно, к тому же на эмпирическом уровне.
Основная тактическая особенность допроса о субъективной стороне состоит в выявлении информации, воспринимаемой свидетелем и потерпевшим опосредованно. Ее выявление в ходе допроса происходит параллельно с установлением внешних, наблюдаемых данных по делу. Поэтому первым приемом получения показаний о субъективной стороне должна быть их относительная самостоятельность. Для этого указанные сведения выделяют из общей картины преступного поведения и выявляют их функциональные связи с полученными свидетелем данными о внешних обстоятельствах совершенного преступного события.
Следует согласиться с Р. С. Белкиным, указывающим, что «основное содержание следственного действия, как и всего процесса доказывания, образует информационно-познавательная деятельность следователя».13 Установление в ходе допроса данных о субъективной стороне осуществляется путем решения ряда познавательных задач. Первая состоит в установлении общих данных о субъективном характере (умышленном или неосторожном) преступных действий. Ее решение происходит в ходе свободного рассказа. Связано это с тем, что сведения, сообщаемые свидетелем и потерпевшим о характере расследуемого преступного события, включают и данные о его субъективной стороне. Однако указанные данные сообщаются свидетелем и потерпевшим в неразрывной связи с преступным событием в целом. Поэтому они носят весьма общий и неконкретный характер.
Следующая познавательная задача — получение данных о всех элементах субъективной стороны расследуемого события. Объем искомой при этом информации разный, В одних случаях — это выявление характера и направленности умысла обвиняемого. В других — установление содержания мотива и цели преступления и иных субъективных элементов, входящих в предмет доказывания по делу. Третьей задачей является выявление источников осведомленности свидетеля и потерпевшего о субъективной стороне. Четвертая задача — проверка достоверности и полноты указанных данных, а в случае выявления лжесвидетельства — его изобличение.
Тактическое обеспечение выполнения каждой из названных задач допроса сводится к использованию специальных приемов организационного, познавательного и поведенческого характера.14 Так, уже при подготовке к допросу свидетеля и потерпевшего возникает необходимость определения объема воспринятой ими информации (преступного события в целом, отдельного эпизода или фрагмента); характера данных о субъективной стороне, которыми может располагать свидетель; данных о субъективной стороне и ее элементах, которые уже имеются в деле; перечня вопросов о субъективной стороне, который надо выяснить и проверить в ходе допроса; и др.
Последовательность получения в ходе допроса свидетеля и потерпевшего данных о субъективной стороне должна быть следующей: выявление сведений о субъективном характере преступного события как умышленном, неосторожном или требующем версионного объяснения; его структуре; направленности умысла и времени его возникновения; характере отдельных субъективных обстоятельств совершения преступления; роли умысла, мотива и цели в выборе объекта посягательства, самих преступных действий, способов, орудий, места и времени их совершения; наличии других субъективных обстоятельств, которые смягчают или отягчают вину.
Дальнейшее развитие теории допроса требует решения двух групп вопросов, Во-первых, о расширении перечня закономерностей, связанных с восприятием преступного события. Они должны быть дополнены следующим: восприятие свидетелем и потерпевшим преступного события как акта волевого поведения включает и данные о субъективных причинах его регуляции. Предлагаемое расширение теоретических основ допроса имеет первостепенное значение прежде всего для обоснования познавательных возможностей допроса как средства получения данных о расследуемом преступлении.
Разработка правильных, научно обоснованных представлений о познавательных возможностях допроса служит научной базой для анализа его тактических аспектов. Это составляет вторую группу вопросов. Закономерности формирования свидетельских показаний о субъективных обстоятельствах совершения преступления связаны с пониманием информационной базы получения свидетелем и потерпевшим данных о его характере, целях, мотивах и других регуляторах поведения. Они непосредственно обусловливают логико-информационную структуру допроса и систему тактических приемов его проведения. На указанной научной базе и должны разрабатываться основы тактики проведения допроса свидетелей и потерпевших, связанные с выявлением данных о субъективной стороне расследуемых преступлений.
Литература:
1. Криминалистика социалистических стран / Под ред. В. Я. Колдина. М.,1986. С. 17—18; Колдин В. Я., Полевой Н. С. Информационные процессы и структуры в криминалистике. М., 1985. С. 10.
2. Васильев А. Н., Карнеева Л. М. Тактика допроса. М., 1970. С. 11—27; Ратинов А. Р. Судебная психология для следователей. М., 1967. С. 262—268; Смыслов В. И. Свидетель в советском уголовном процессе. М., 1973. С 67—112; Порубов Н. И Научные основы допроса на предварительном следствии. Минск, 1978. С. 56—72.
3. См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 307.
4. Психологические проблемы социальной регуляции поведения / Под ред. Е. В. Шороховой и М. И. Бобневой. М, 1976. С. 20,
5. Порубов Н. И. Указ, соч.; Криминалистика социалистических стран. С 17—18, 225, 418; Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы, тенденции, перспективы. М., 1987. С. 59—61.
6. Криминалистика социалистических стран. С. 225, 419.
7. Там же. С. 419. — Вызывает возражения и сам термин «показания живых лиц». Речь должна идти о показаниях свидетелей и потерпевших, а также подозреваемых и обвиняемых.
8. Васильев А. Н., Карнеева Л. М. Указ. соч. С. 11, 13, 14, 16, 27 и др.; Порубов Н. И. Указ. соч. С. 36—41; Глазырин В. Ф. Психология следственных действий. Волгоград, 1983. С. 47—67.
9. Криминалистика социалистических стран. С. 415.
10. Там же. С. 412.
11. Васильев А. Н., Карнеева Л. М. Указ. соч. С. 3; Порубов Н. И. Указ. соч. С. 68—69; Глазырин В. Ф. Указ. соч. С. 47—49.
12. Эмпирической базой указанных выводов служат результаты проведенного нами анализа 503 уголовных дел четырех видов преступлений (краж, причинения телесных повреждений, хулиганства и дорожно-транспортных происшествий), а также результаты выборочного изучения следственных ошибок, допущенных при установлении субъективной стороны по 210 уголовным делам об убийстве (умышленном и неосторожном) и изнасиловании.
13. Криминалистика социалистических стран. С. 145. — Аналогичный подход к допросу как виду познавательной деятельности следователя обоснован ранее И. М. Лузгиным (см.: Лузгин И. М. Методологические проблемы расследования. М., 1973).
14. О понятии и научной характеристике указанных тактических приемов см: Криминалистика социалистических стран. С. 151—154.
Петелин Б. Я.
Кандидат юридических наук, доцент Академии МВД СССР
Статьи по теме:
- Отдельные положения тактики допроса подозреваемых в ходе расследования многоэпизодных групповых преступлений
- Некоторые рекомендации по тактике допроса свидетеля и потерпевшего
- Тактические приёмы ведения допросов
- Тактика допроса на предварительном следствии и в суде. Питерцев С.К., Степанов А.А.
- Какие существуют приемы помощи восстановления забытого и воспроизведения информации при допросе? Вопрос-Ответ (Q&A)
