Любое научное исследование начинается с определения его предмета и объектов. На наш взгляд, это происходит всегда, даже если автор не указывает на них специально. Просто в данном случае работа по их уяснению осуществляется на недостаточно осознанном уровне, но в том, что она проводится, у нас нет никакого сомнения, поскольку без этого невозможно в дальнейшем правильно сформулировать цель и задачи, выбрать методы, средства и пределы деятельности ученого. Однако определить предмет и объекты конкретного исследования достаточно сложно, поскольку смысл того, что стоит за этими терминами не только в криминалистике, но и в других отраслях знания, понимается далеко не однозначно.
В целом в науке можно выделить две наиболее распространенные точки зрения по данному вопросу.
В целом в науке можно выделить две наиболее распространенные точки зрения по данному вопросу. В рамках первой не делается1 или почти не делается никакого различия между предметом и объектом исследования, указанные понятия нередко используются в качестве синонимов. По мнению ученых, разделяющих эту позицию, в общегносеологическом плане противопоставление предмета и объекта является относительным. Основное структурное отличие между ними заключается в том, что в предмет входят лишь главные, наиболее существенные (для конкретного исследования) свойства и признаки объекта.2 В гуманитарных науках в таком случае обычно говорят, что предметом будет уже не сам по себе объект, а объект, отраженный в общественном или индивидуальном сознании человека (субъекта),3 т. е. подчеркивается более сложный характер связи между рассматриваемыми понятиями. Сторонники второй точки зрения, наоборот, склонны противопоставлять данные понятия друг другу. Под предметом исследования в современной методологии4 обычно понимается та сторона объекта, которая рассматривается в конкретном исследовании.5 Иногда предмет исследования трактуют и более широко. Например, Э. Г. Юдин понимает под ним особую познавательную конструкцию, которая включает в себя объект изучения, исследовательскую задачу, систему методологических средств и последовательность их применения, различные научные описания и сам продукт исследования.6 Существует также множество других определений предмета и объекта исследований, на которых мы не будем здесь специально останавливаться, поскольку это лежит за рамками данной работы.
Единой точки зрения по этому вопросу нет и в криминалистике, поэтому, предлагая читателю результаты проведенного нами небольшого исследования, мы хотели бы уточнить, что не ставили перед собой задачу убедить кого-то в правильности нашей позиции по вопросу предмета и объекта исследования. Речь может идти лишь о ее научной полезности, особенно для молодых ученых, которые впервые сталкиваются со сложными методологическими проблемами. В связи с этим наша главная цель состоит в том, чтобы уменьшить неопределенность в отношении рассматриваемых понятий, дать о них соответствующие представления, показать сильные и слабые стороны основных точек зрения по данному вопросу и в целом привлечь внимание ученых к названной проблематике.
Сразу следует отметить, что нам не удалось достоверно проследить, кто из ученых первым в криминалистике стал использовать эти понятия. Однако можно с уверенностью констатировать, что они широко входят в научный оборот только в 90-х годах прошлого века. До этого времени в большинстве научных работ вообще ничего не говорилось о предмете и объекте (объектах) исследования. Речь шла в основном о предмете криминалистики в целом и лишь в незначительной степени об ее объекте (объектах).
Изучение современной научной литературы показывает, что, несмотря на широту использования рассматриваемых понятий, до сих пор не все авторы оперируют ими.7 Некоторые из них употребляют только одно из названных понятий. Так, Г. А. Густов пишет исключительно об объектах8 исследования, не определяя его предмет;9 К. В. Ким, напротив, использует только понятие «предмет исследования».10
В настоящее время в криминалистике получила широкое распространение точка зрения (для удобства изложения материала назовем ее первой), согласно которой предметом исследования являются определенные объективные закономерности изученной действительности, а объектом такового — соответствующая объективная действительность. Другими словами, в этой связке понятий предмет исследования всегда представляет собой отображаемый объект.
Требуется уточнить, что приведенные определения предмета и объекта исследования можно назвать синтезированными, поскольку они сформулированы нами путем выделения главных элементов смысла, в результате абстрагирования от всего несущественного и обобщения основной сути множества сходных толкований по названным вопросам. В действительности же каждый автор привносит в эти определения свою конкретику, обусловленную темой исследования. Достаточно четко это можно увидеть на примере формулировок, данных В. М. Азаренко, который считает, что объектом его «диссертационного исследования выступает судебно-следственная и экспертная практика подготовки, назначения, проведения и оценки результатов криминалистических экспертных исследований при раскрытии и расследовании преступлений».11Под предметом же исследования он понимает «объективные закономерности организации и тактики взаимодействия судебных экспертов с липами, расследующими преступления, при проведении криминалистических экспертных исследований».12
По нашему мнению, точка зрения В. М. Азаренко и других авторов, разделяющих подобные представления по поводу предмета исследования, сформулирована путем переноса взглядов, существующих в отношении предмета криминалистики в целом. Использованная в данном случае аналогия нам представляется не совсем неудачной. Для того чтобы пояснить это, необходимо сначала критически подойти к определению самого предмета криминалистики.
Начиная с 1967 г.13 под предметом криминалистики ряд ученых понимают объективные закономерности действительности, изучаемые данной наукой.14 В дальнейшем указанное определение было уточнено. Несмотря на это, среди сторонников названной точки зрения нет единого мнения по вопросу о предмете криминалистики. Все они сходятся только в том, что предмет науки отражает определенные закономерности, после чего в их представлениях начинаются различия. «Например, Ф. Ю. Бердичевский к числу таких закономерностей относит закономерности возникновения информации о преступлении и совершивших его лицах. И. Ф. Пантелеев к предмету криминалистики относит лишь закономерности, характеризующие процесс раскрытия преступлений; Н. А. Селиванов — закономерности возникновения, собирания и использования следов преступления… В. А. Образцов — закономерные особенности преступлений и некоторых других связанных с ними явлений, а также закономерные особенности, возникающие в результате их отражения информации».15
Абстрагируясь от различий в конкретных определениях на предмет криминалистики, зададим принципиальный вопрос: могут ли быть вообще объективные закономерности действительности предметом какой-либо науки? Для ответа на него следует сначала уточнить, какой смысл вкладывается в термин «наука». Под таковой в нашем случае мы рассматриваем сферу человеческой деятельности, в процессе которой происходит познание некой действительности и теоретическая схематизация знаний о ней. Другими словами, в науке можно выделить две важнейшие функции: первая связана напрямую с исследованием, вторая — с построением теории, которая должна полно и непротиворечиво систематизировать, описывать и объяснять полученные сведения.
Теперь тот же самый вопрос можно поставить применительно к вышеуказанным частям науки как деятельности, т. е. могут ли быть объективные закономерности действительности предметом исследования и теоретической схематизации? Думается, что нет. Из сути субъектно-объектной связки, давно известной философии, следует, что ученый изучает какие-то материальные или идеальные объекты. При этом (что и отличает научную деятельность от любой другой) он действует с целью познания объективных закономерностей возникновения, развития, функционирования и прекращения существования указанных объектов. Например, В. Г. Даев в автореферате докторской диссертации так и писал, что цель его «исследования заключается в том, чтобы на базе анализа законодательства и теоретических положений выявить основные закономерности взаимосвязи между материальным (уголовным) правом и процессом правоприменения, определить характер связей между уголовным и уголовно-процессуальным правом…».16 Иначе говоря, для ученого познаваемые закономерности являются целью и возможным результатом деятельности, который может и не наступить, если научный поиск был неудачным. Они не очевидны, не лежат на уровне явлений и не даются в непосредственном чувственном восприятии и в то же время, находясь на уровне сущности, выражают глубинные, существенные связи и отношения изучаемой действительности.
Проверим правильность сделанного вывода, изменив логику доказывания и рассуждая следующим образом: если научное познание осуществляется путем выдвижения и проверки различных гипотез, то они могут и должны выдвигаться уже в самом начале исследования. Следовательно, выдвижение научных гипотез о предполагаемых закономерностях будет абсолютно правомерно. Чем же в процессе исследования будут являться данные закономерности? По-нашему мнению, не предметом, а объектом исследования, поскольку они противостоят субъекту в его познавательной деятельности. В подтверждение своей мысли мы можем сослаться на В. Н. Григорьева, который писал, что объектом (именно объектом, а не предметом) его исследования являются «специфические закономерности расследования преступлений в чрезвычайных условиях…».17
Объективные закономерности действительности не могут быть и предметом теоретической схематизации (построения теории). Достаточно развитая теория (как результат научной деятельности) должна точно и полно описывать и объяснять познанные в процессе исследования объективные закономерности действительности. В результате такого описания и объяснения они становятся основной частью теории, поэтому наличие в ней сведений об объективных закономерностях действительности — это не что иное, как один из критериев научной зрелости теории. Кроме того, в процессе построения теории ученый оперирует не самими выявленными закономерностями, а всего лишь информацией о них, т. е. он сначала создает, а затем описывает модель, отображающую с определенной степенью точности изучаемый объект или объекты. Уже поэтому познанные закономерности не могут быть предметом теории.
Есть и другие аргументы, опровергающие в целом рассматриваемую точку зрения на предмет науки. Так, если все же допустить, что предметом науки будут вышеназванные закономерности, то в этом случае следует поставить знак тождества между наукой (как сферой человеческой деятельности) и теорией, что явно было бы ошибочным. Этим, наверное, и объясняется, что даже в годы господства коммунистической идеологии и позднее (в постсоветский период) не только в криминалистике, но и в целом ряде других отраслей знания предмет науки определялся и определяется не через закономерности объективной действительности, а по-другому: в виде норм права, процессуальной деятельности и отношений в сфере уголовного судопроизводства,18 взаимооценочных общественных отношений в форме имущественно-стоимостных и личных неимущественных отношений19 и т. д.
В рамках рассматриваемой точки зрения на предмет и объект науки существует ряд скрытых противоречий, которые до сих пор практически не замечались криминалистами. Например, и Р. С. Белкин,20 и Н. С. Полевой,21 ссылаясь на П. Копнина,22 полагают, что по мере роста знаний предмет науки непрерывно изменяется. На первый взгляд, все выглядит вроде бы логично. Однако рассмотрим ситуацию с разных точек зрения. Так, если под предметом науки понимать объективные закономерности действительности, то никакого предмета в начале исследования попросту нет, так как пока нет и никаких познанных закономерностей. Он складывается не сразу, а только после познания данных закономерностей. Здесь возникает принципиальный вопрос: какое количество выявленных закономерностей необходимо, чтобы можно было считать предмет науки определенным?
Теперь изменим условие и допустим, что наука достигла соответствующего уровня развития, многие закономерности познаны и предмет ее уже сложился. В таком случае, следуя логике сторонников указанной точки зрения, предмет науки будет «непрерывно изменяться» уже за счет включения в него вновь выявленных закономерностей. Однако напомним, что названные закономерности всегда объективны независимо от того, познаны они или нет. Они либо изначально существуют, либо их вообще нет. Если же они все-таки существуют, то их количество неизменно и не зависит от знаний о них. Другими словами, изменяться будут не закономерности, а наши знания о них.
Но и это не главное. Как нам представляется, развитие предмета науки состоит не в уточнении объективных закономерностей или знаний о них, а в установлении четких границ между различными науками. Без этого ученый всегда будет обречен на вторжение в смежные отрасли науки.
К числу скрытых противоречий, существующих в рамках первой точки зрения, следует также отнести и то обстоятельство, что некоторые ученые, рассматривая предмет исследования как объективные закономерности действительности, фактически отрывают его от изучаемого объекта. Иначе говоря, предмет исследования у них не связан с объектом познания и не является его отражением. Под объектом же исследования нередко понимается не то, что противостоит субъекту в его познавательной деятельности, а источники информации. Так, А. С. Шаталов пишет, что объектом его диссертационного исследования «явилась практика использования технических, тактических и методических рекомендаций криминалистики в раскрытии и расследовании преступлений, в том числе: теоретические разработки, уголовные дела и ведомственные нормативные документы».23
Предмет же его исследования «составили закономерности криминалистической алгоритмизации и программирования расследования преступлений, их сущность, юридическая природа и практическое предназначение».24
В рамках первой точки зрения есть еще одна проблема, которая лежит на уровне предметно-объектной связки. Ученые, разделяющие эту точку зрения, исходят из того, что предмет исследования всегда25 представляет собой отображаемый объект. Причем предполагается, что объект исследования один, а закономерностей, входящих в предмет исследования, достаточно много.26 Указанная позиция, на наш взгляд, отнюдь не бесспорна. Ее можно проследить хотя бы на примере того, как С. А. Ялышев определяет объект исследования. Он пишет, что объектом его диссертационного исследования являются: «1. Следственная, оперативная деятельность по раскрытию и расследованию преступлений… 2. Естественнонаучные, криминалистические и организационно-технические проблемы теории и практики криминалистической регистрации… 3. Уголовно-процессуальные и иные правовые вопросы использования систем криминалистической регистрации…».27 Уже при первом рассмотрении мысли С. А. Ялышева видно, что в упомянутой диссертации исследуется не какой-то один, а целая группа разнородных объектов. В действительности же так всегда (не только в названной работе) и происходит.
Из данной критики становится очевидным, что вышеизложенные представления о предмете исследования не убедительны.
В настоящее время по вопросу объекта и предмета исследования широкое распространение получила еще одна точка зрения (назовем ее для удобства второй). Ее придерживаются В. Я. Колдин,28 В. Н. Григорьев,29М. С. Гурев,30 А. М. Ишин31 и др. Появилась она, как нам кажется, также, как и первая, т. е. путем переноса аналогичных взглядов, существующих в отношении объекта и предмета науки в целом.
Согласно второй точке зрения, под объектом исследования понимают некую познаваемую реальность, действительность,32 а под его предметом — ту сторону объекта, которая рассматривается в данном исследовании. По этому поводу Н. П. Яблоков пишет, «что один и тот же объект как часть объективного реального мира, обладающая относительной завершенностью, может познаваться (изучаться) различными науками с интересующих их позиций. Специфическую же целостность интересов каждой науки в одном объекте познания как раз и составляет предмет ее изучения как вычлененный специфический аспект соответствующего научного интереса».33
Каждый криминалист, придерживающийся второй точки зрения, безусловно, вносит в вышеуказанное общее определение свои нюансы, обусловленные темой исследования. Например, А. М. Ишин понимает под объектом исследования взаимоотношения органов предварительного следствия с журналистами и редакциями СМИ в ходе установления и розыска предполагаемых преступников.34 Предметом же его исследования служат криминалистические аспекты использования СМИ при установлении и розыске лиц, совершивших преступление, в ходе предварительного расследования, осуществляемого следователями ОВД.35
По нашему мнению, вторая точка зрения на объект и предмет исследования более обоснованна. Основное ее достоинство состоит в попытке развести по предмету различные науки, что очень актуально для дисциплин правового цикла. Однако и у нее есть недостатки, характерные для аналогичных взглядов в целом на предмет и объект науки. Так, в рамках этой точки зрения практически всегда рассматривается единичный объект исследования, хотя в действительности даже в пределах одной научной темы, как правило, множество изучаемых объектов.36 Иногда они (указанные объекты) скрыты за каким-то общим определением объекта исследования и поэтому требуют от читающего дополнительных усилий на их расшифровку и специальное выявление того, с чем все-таки в процессе научного поиска имел дело исследователь. Это можно увидеть на примере определения объекта исследования, данного И. В. Капустиной, которая под ним понимает такое сложное явление, как «деятельность правоохранительных органов по раскрытию и расследованию хищений огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств».37
Нередко ученый говорит об объекте исследования в единственном числе, а фактически же перечисляет ряд самостоятельных объектов познания. Например, М. С. Гурев пишет, что объект его исследования — «убийства, совершенные организованными преступными группами в открытых столкновениях между ними, в условиях большого города и с использованием огнестрельного оружия, общественные отношения, возникающие при их совершении, а также деятельность правоохранительных органов по расследованию таких преступлений».38
Кроме рассмотренных выше, существует целый ряд других точек зрения по поводу объекта и предмета исследования. Среди них есть такие, которые совмещают первые две позиции, и такие, в которых рассматриваемые понятия практически никак не связаны между собой.39 Однако на них мы останавливаться не будем в силу того, что они не получили сколько-нибудь серьезного распространения. Попытаемся, опираясь на ряд установленных наукой фактов и делая некоторые допущения, сформулировать третью точку зрения, которая была бы свободна от вышеперечисленных недостатков и не несла бы в себе скрытых противоречий.
Первый факт связан с пониманием того, что объект исследования всегда выступает как часть объективной реальности, которая находится во взаимодействии с субъектом и противостоит ему в познавательной деятельности.40 Другими словами, объект исследования — это то, что изучается. Он может быть материальным или идеальным.41 Им во многом и обусловливается выбор методов и средств научного поиска.
Второй факт состоит в том, что в процессе исследования ученому приходится иметь дело, как правило, не с одним, а с целым рядом объектов, которые (во избежание выхода за пределы темы научной работы) должны быть каким-то образом обособлены в мышлении исследователя.
Третий факт заключается в том, что, как и предмет науки в целом, предмет исследования — это идеальная категория, реально существующая только в мышлении ученого.
Помимо этого введем в наше рассуждение одно допущение. Предположим, по аналогии с предметом науки в целом, что функциональное предназначение предмета исследования — выделить и отграничить некую область познания.
Опираясь на перечисленные факты и вышеуказанное допущение, казалось бы, можно сделать вывод, что предмет исследования должен охватывать все объекты, которые будет изучать ученый применительно к конкретной теме. Другими словами, будучи идеальной категорией, существующей в мышлении, он (предмет исследования) выступает как рамка, которая вырезает из многомерной действительности определенное количество идеальных объектов. В этом смысле предметом исследования является некая существующая первоначально в мышлении, а затем каким-то образом (письменно, графически и т. п.) выраженная, ограниченная определенными рамками область, вмещающая в себя группу идеальных объектов, изучаемых с позиции поставленной научной цели.
Заметим, что подобное толкование предмета исследования в чем-то схоже с пониманием предмета науки в целом, которое было высказано некоторыми криминалистами. Приведем только основную суть сказанного ими, опуская все остальное, несущественное для рассматриваемого вопрос; Так, Н. А. Селиванов рассматривал под предметом криминалистики «совокупность всех изучаемых ее объектов»,42 а А. А. Эйсман — «совокупность всех объектов, на которые направлена познавательная деятельность».43
Однако за неимением реальной возможности проверить на правильность приведенное нами определение применительно к различным объектам криминалистического исследования, мы вынуждены внести в него одно уточнение. Данное толкование предмета исследования будет верным, на наш взгляд, только в том случае, если изучаемые объекты изначально просты, т. е. их можно рассматривать исключительно с одной точки зрения, поскольку никаких других сторон у них нет. В то же время мы допускаем, что даже в рамках одной науки помимо таких (простых) объектов существуют и другие, более сложные, которые можно изучать с разных позиций. Кроме того, как нам представляется, выбор аспекта исследования во многом определяется не свойствами самого объекта (например, его простотой), а целевой установкой ученого. Иначе говоря, даже простой объект может изучаться с позиции разных исследовательских задач.
Таким образом, получается, что, определяя предмет исследования, ученый фактически выделяет не сами по себе объекты, а только те их стороны, которые будут в дальнейшем им изучаться, и при этом он абстрагируется от всего иного. Например, место, время, орудие преступления могут изучаться с позиции уголовного права, криминологии и криминалистики. При этом каждая из перечисленных наук будет обращать внимание именно на ту сторону названных объектов, которая представляет для нее интерес. Так, специалисты из области уголовного права сделают акцент на те нюансы данных объектов, которые влияют на квалификацию преступного деяния; криминологии — на социальные факторы, которые могут быть учтены уголовной статистикой; криминалисты же заострят внимание на качественных характеристиках (свойствах) данных объектов, которые способствуют раскрытию и расследованию преступлений, к примеру, будут выяснять, является ли место людным или безлюдным, открытым или охраняемым, трудно- или легкодоступным и т. д.
В связи с этим следует уточнить, что под предметом исследования мы понимаем не сами изучаемые объекты, а совокупность познаваемых сторон идеальных объектов, объединенных общей научной целью. Указанное толкование предмета исследования позволяет избежать ряда скрытых противоречий, присущих ранее рассмотренным точкам зрения. В частности, в рамках предлагаемой нами концепции становится понятным, как происходит изменение конкретного предмета исследования и теории, что первый (предмет исследования) меняется за счет включения в него новых объектов изучения, а второй (предмет теории)44развивается за счет увеличения числа уже познанных объектов. Думается, что, по аналогии, подобные взгляды могут быть перенесены и в целом на предмет криминалистической науки.
* Кандидат юрид. наук, доцент Санкт-Петербургского университета МВД РФ.
1 Эта точка зрения встречается сейчас реже и в основном в отношении предмета и объекта науки в целом (см., напр.: Кедров Б. М. Классификация наук: Прогноз К. Маркса о науке будущего. М., 1985. С. 156-160).
2 Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 525.
3 Кедров Б. М. Классификация наук… С. 158.
4 Мы специально берем пример из методологии, поскольку понятия «предмет и объект исследования» относятся к области методологического знания.
5 Философская энциклопедия. Т. 4. М., 1967. С. 357.
6 Юдин Э. Г. Системный подход и принцип деятельности. М., 1978. С. 54, 61.
7 Даже при защите докторских диссертаций далеко не все авторы считают нужным определять объект и предмет исследования (см., напр.: Бурданова В. С. Криминалистические аспекты обеспечения всесторонности, полноты и объективности расследования преступлений: Дисс. на соиск. учен. степ. докт. юрид. наук в форме научи, доклада, выполняющего также функцию автореферата. М., 1992; Эксархопуло А. А.Криминалистическая теория: Формирование и перспективы развития в условиях НТР: Автореф. докт. дисс. СПб., 1993, и др.). Для соискателей ученой степени кандидата юридических наук это во многом определяется, видимо, принадлежностью к конкретной научной школе.
8 Для нас важно подчеркнуть, что Г. А. Густов говорит не об объекте, а именно об объектах исследования.
9 Густов Г. А. Проблемы методов научного познания в организации расследования преступлений: Дисс. на соиск. учен. степ, доктора юрид. наук в форме научного доклада, выполняющего также функции автореферата. М., 1993. С. 1.
10Ким К. В. Комплексное применение криминалистических методов расследования при производстве следственных действий: Автореф. канд. дисс. М., 1988. С. 5.
11Азаренко В. М. Тактические основы взаимодействия участников подготовки и проведения криминалистической экспертизы по уголовным делам: Автореф. канд. дисс. СПб., 2000. С. 4.
12 Там же.
13 В это время появляется совместная статья Р. С. Белкина и Ю. И. Краснобаева, посвященная данной теме (подробнее см.: Белкин Р. С., Краснобаев Ю. И. О предмете советской криминалистики // Правоведение. 1967. № 4. С. 90-94).
14 Криминалистика: Учебник для средних специальных учебных заведений. М., 1967. С. 3.
15Яблоков Н. П. Объект и предмет криминалистического изучения // Вест. Моск. ун-та. Сер. 11. «Право». 1997. № 1. С. 22-23.
16 Даев Б. Г. Взаимосвязь советского уголовного права и процесса: Автореф. докт. дисс. Л., 1983. С. 4.
17 Григорьев В. Н. Расследование преступлений в чрезвычайных условиях (правовое обеспечение, организация, методика): Автореф. докт. дисс. М., 1993. С. 7.
18 Таким образом понимала предмет науки советского уголовного процесса П. А. Лупинская(см.: Советский уголовный процесс: Учебник /Под ред. Л. М. Карнеевой, П. А. Лупинской, И. В. Тыричева. М., 1980. С. 44).
19 Такую точку зрения высказал известный цивилист Н. Д. Егоров (см.: Гражданско право. Ч. I. Учебник/ Под ред. А. П. Сергеева и Ю. К. Толстого. М., 1996. С. 8).
20 Белкин Р. С. Курс криминалистики: В 3 т. Т. 1: Общая теория криминалистики. М., 1997. С. 80.
21 Полевой Н. С. Криминалистическая кибернетика. М., 1982. С. 8.
22 Копнин П. Философия в век науки и техники // Литературная газета. 1968. 11 дек.
23 Шаталов А. С. Проблемы алгоритмизации расследования преступлений: Автореф. докт. дисс. М., 2000. С. 7.
24 Там же.
25 В этом смысле вышеприведенные определения А. С. Шаталова объекта и предмета исследования являются исключением
26 См., напр.: Белкин Р. С. Курс криминалистики. С. 116-147.
27 Ялышев С. А. Криминалистическая регистрация: проблемы, тенденции, перспективы: Автореф. докт. дисс. М., 1999. С. 8.
28 Криминалистика социалистических стран. М., 1986. С. 8—9; Криминалистика / Под ред. Н. П. Яблокова, В. Я. Колдина. М., 1990. С. 5.
29 Григорьев В. Н. Расследование преступлений в чрезвычайных условиях… С. 7.
30 Гурев М. С. Методика расследования убийств, совершенных в открытых столкновениях между организованными преступными группами: Автореф. канд. дисс. СПб., 2000. С. 5.
31 Ишин А. М. Использование средств массовой информации при установлении и розыске лиц, совершивших преступления, в ходе предварительного следствия: Автореф. канд. дисс. М., 1996. С. 4-5.
32 Хотя реальность и действительность — это не одно и то же, здесь мы используем данные слова для выражения всего объективно или субъективно существующего.
33 Яблоков Н. П. Объект и предмет криминалистического изучения. С. 27.
34 Ишин А. М. Использование средств массовой информации при установлении и розыске лиц, совершивших преступления, в ходе предварительного следствия. С. 5.
35 Там же. С. 4.
36 В этой связи мы не согласны с позицией О. В. Челышевой, которая предлагает «единый общий объект исследования криминалистики» (подробнее см.: Челышева О. В. Проблема определения объектной области криминалистических исследований //Актуальные проблемы теории и практики криминалистики и судебной медицины: Сб. ст. СПб., 2000. С. 62).
37 Капустина И. В. Первоначальный этап расследования хищений огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств: Автореф. канд. дисс. СПб., 1999. С. 5.
38 Гурев М. С. Методика расследования убийств… С. 5.
39 См., напр.: Гмырко В. Л. Деятельность следователя в условиях информационной неопределенности в процессе расследования: Автореф. канд. дисс. М., 1984. С. 5; Соловьев А. Б. Проблемы эффективности следственных действий: Автореф. докт. дисс. М., 1985. С. 5.
40 Философский энциклопедический словарь. С. 453.
41 Здесь мы опять не можем поддержать позицию О. Н. Челышевой, которая считает, что объектом исследования не могут быть категории, понятия и термины, представляющие собой плод научного мышления. По ее мнению, объектом исследования может быть только явление или совокупность явлений объективной реальности (подробнее см.: Челишева О. В Проблема определения объектной области криминалистических исследований. С. 59). Иначе говоря, исследованию подвергаются только материальные объекты, идеальные же объекты вообще выпадают из сферы научного познания.
42 Селиванов Н. А. Советская криминалистика: система понятий. М., 1982. С. 11.
43 Советская криминалистика: Теоретические проблемы. М., 1987. С. 6.
44 Именно теории, а не науки в целом.
Кузьмин С. В.
Правоведение. -2001. — № 6. — С. 145 — 154
Статьи по теме:
